Проблема происхождения языка, которая долго являлась скорее предметом мифов, чем науки, становится менее загадочной по мере того, как из лингвистических и археологических источников собираются сведения о человеческой родословной. Непреодолимая пропасть лежит между примитивными лингвистическими навыками приматов и сложным общением между людьми, что лишь еще один раз говорит нам об уникальности человеческого языка. Изучения языков различных регионов мира открьши глубокие сходства между ними наряду с весьма неожиданными различиями. Однако с каждым годом все сильнее становится угроза исчезновения этого многообразия языков по мере того, как вместе с традиционным образом жизни вымирают и местные языки.

Было предпринято несколько попыток обучить обезьян человеческому языку; наиболее успешным оказался опыт с карликовыми шимпанзе. Самец Канзи, обученный языку жестов Сюзанной Сэвэйдж-Рамбо, Университет Джорджии, по своим приобретенным лингвистическим способностям сравнится теперь с двухлетним ребенком.

Язык является, пожалуй, наиболее важной общей характеристикой, отличающей людей от других живых существ. Действительно, ни у одного вида животных нет такой сложной, гибкой и выразительной коммуникативной системы. Но как и когда возникла эта удивительная система? На этот вопрос нельзя дать исчерпывающий ответ, и, возможно, он так и не будет найден — ведь в то время на свете еще не было лингвистов, которые могли бы наблюдать за происхождением человека. Однако некоторые моменты можно прояснить, изучив языковые способности других приматов и исследовав археологические данные о разнообразных представителях семейства гоминид (человекообразных).

Наиболее успешной попыткой научить приматов человеческому языку оказалась попытка с шимпанзе. Из-за того, что речевой аппарат человека и шимпанзе устроен по-разному (см. рис. на следующей стр.), шимпанзе не могут воспроизводить звуки человеческого языка, поэтому вместо звуков их научили использовать жесты и знаки. Успехи, которые были достигнуты за последние несколько десятилетий исследователями-энтузиастами в изучении лингвистических способностей шимпанзе, были гораздо выше, чем предсказывало большинство лингвистов, однако шимпанзе так и не смогли достичь уровня, которым приблизительно обладает обыкновенный двухлетний ребенок. Дальнейшее языковое развитие ребенка, и, в частности, грамматики, остается для шимпанзе вне пределов досягаемости. В этом смысле язык можно рассматривать как специфическую видовую характеристику человека. Кроме того необходимо отметить, что дикие, необученные приматы не проявляют спонтанно языковых навыков даже двухлетнего ребенка.

Опираясь на археологические данные, можно проследить по останкам скелета развитие речевого аппарата у различных видов гоминид. Сравнение этих сведений со сведениями, полученными во время исследования обезьян, выявляет целый ряд разнообразных членораздельных звуков, которые могли издавать эти виды человекоподобных существ; это крайне важно, поскольку одной из отличительных черт речевого аппарата человека является гибкий язык, который позволяет без труда произносить членораздельные звуки. Очевидно существенное отличие речевого аппарата "homo sapiens" (который, согласно археологическим данным, появился около 100 000 лет назад) от речевого аппарата неандертальца (см. диаграмму), который жил около 230 000 — 30 000 лет назад. У неандертальца (см. диаграмму) гортань должна была быть расположена выше, чем у современного человека, что делало язык гораздо менее подвижным. Если это действительно было так, неандерталец должен был говорить менее членораздельно, чем современные люди. Расположение гортани у современного человека несомненно является большим шагом вперед по сравнению и с другими гоминидами, и с обезьянами. Интересно, что у младенцев, как и у остальных приматов, гортань расположена выше, чем у взрослых людей, и только потом она постепенно опускается до того положения, в котором находится у взрослого человека. Опущение гортани, которое значительно облегчило произношение членораздельных звуков, было, с другой стороны, существенным недостатком человека: в отличие от других приматов, люди не могут одновременно есть или пить и дышать, не подавившись при этом.

Возникнув в гортани, звуки претерпевают изменения в зевной и ротовой полости, что приводит к образованию гласных и согласных. У неандертальцев зевная полость была ограничена высоко расположенной гортанью, вместе с тем размер и положение языка в ротовой полости ограничивали его подвижность, позволяя издавать лишь весьма ограниченное число звуков.
 
 

К сожалению, археология не говорит нам ничего важного о развитии мозга. О размерах мозга можно судить по величине черепа, но размеры мозга, как правило, должны быть пропорциональны и всему остальному телу, так как неандертальцы, скорее всего, были более коренастыми, чем современные люди. Не удивительно, что в среднем их мозг был больше, однако это ничего не говорит нам об их умственном развитии. С другой стороны, археологические источники предоставляют нам достаточно объективные сведения о сложном общественном поведении неандертальцев, в том числе заботе о немощных и дряхлых особях и погребении умерших. Это может указывать на существование у неандертальцев языка, хотя бы в зачаточной форме, как необходимого требования для организации общественного поведения.

Таким образом, эти данные показывают, что хотя у древних приматов отсутствовали языковые навыки, характерные для современного человека, то уже неандертальцы обладали ими в зачаточной форме. Язык в его современном виде мог возникнуть на земле около 40 000 лет назад, когда произошло бурное развитие сложных форм поведения, отразившееся в таких областях, как искусство и техника (производство орудий труда, строительство хижин и ям для хранения еды) и когда стало возможным приручение суровой окружающей среды на более прочной основе. На самом деле язык вполне мог возникнуть одновременно с появлением Homo sapiens более 100 000 лет назад.

Вероятно, дальнейшие исследования языков разной степени сложности, существующих в мире на сегодняшний день, прольют свет на проблему эволюции человеческого языка. Однако несмотря на то, что не составит особого труда найти в одном языке такие элементы, которые будут проще соответственных элементов другого языка, все же нет никаких оснований утверждать, что данный язык является проще или сложнее любого другого современного языка. Язык, который выглядит более простым по сравнению с другими языками в одном отношении, в других отношениях будет более сложным.

Рассмотрим один простой пример и сравним английский язык с латынью. Он наглядно показывает, насколько трудно говорить о простоте или сложности, когда дело касается языка. В английском языке правильные глаголы имеют только четыре формы (например, глагол "to walk" (гулять) — "walk", "walks", "walked", "walking"), и даже неправильные глаголы, которые подверглись самым большим изменениям, имеют самое большее восемь форм (глагол "to be " (быть) — "be", "am", "is", "are", "was", "were", "been"); у некоторых глаголов форм меньше (например, у глагола "to cut" (резать) — "cut", "cuts", "cutting"). У латинских глаголов, напротив, более сотни форм, так что в том случае, где англичанин употребит одну форму — "(I) walk," "(you) walk, "(we) walk" и "(they) walk, древний римлянин сказал бы (ego) ambulo, (tu) ambulas, (nos) ambulamus, (ei) ambulant. Поэтому, что касается числа глагольных форм, то латынь, вне всяких сомнений, гораздо сложнее английского языка. Однако, если взять сложные глагольные формы, то здесь английский язык представляет нам более широкий и разнообразный ряд, чем латынь. Для выражения действия, относящегося к прошлому, латынь знает две основные формы — либо ambulabam; либо ambulavi, обе формы в определенной ситуации можно перевести на английский как "(I) walked". Однако в некоторых случаях буквальным переводом латинского ambulavi будет "(I) have walked", тогда как ambulabam переводится "(I) was walking" или "(I) used to walk", не говоря уж о таких редких формах, как "(I) have been walking" или "(I) used to be walking". На этих примерах наглядно показано, что в том случае, где английский язык использует шесть различных глагольных конструкций, латынь обходится только двумя.

Сравнение между собой различных языков интересно, поскольку таким образом становится ясно, чем отличаются языки, имеющие приблизительно одинаковую степень сложности.

Многое из написанного в нашей книге подтверждает это положение. Сейчас мы рассмотрим всего лишь один пример, сравнив английский язык с языком австралийских аборигенов дьирбал, на котором говорят в районе города Кэрнс, Квинсленд. В английской фразе "the man saw the woman and came here" (мужчина увидел женщину и пришел сюда) во втором предложении "came here" не указывается специально, кто именно пришел сюда, но мы без труда восстанавливаем опущенную информацию и делаем вывод, что пришел мужчина.

Даже в случае иной интерпретации, то есть если имеется в виду, что пришла женщина, грамматика английского языка не позволит таким образом перевести это предложение. Если дословно переводить это предложение с английского на язык дьирбал, в результате получится следующее: balan jugumbil banggul yaranggu buran, baninyu, а так как язык дьирбал имеет относительно свободный порядок слов, то эта фраза может выглядеть также Язык в его современной форме возник около 40 000 лет назад, когда в обществе эпохи палеолита произошли необратимые изменения в результате небывалого развития культуры и техники. Изобретение новых орудий труда и открытие новых технологий позволили охотникам каменного века освоить и обжить отдаленные, суровые земли. В то же время необычайный расцвет наскальной живописи, образцом которой служит это изображение бизона, сделанное 14 000 лет назад на стенах пещеры Альтамир, юг Испании, говорит нам о заметном развитии у древнего человека не только представлений о мире, но также и способов передачи знаний.

Интересно то, что обратно это предложение переводится, как "the man saw the woman and the woman came here" (мужчина увидел женщину, и женщина пришла сюда). Грамматика дьирбала едва ли менее строго требует такого перевода, чем английская грамматика, требующая противоположной интерпретации. В обоих языках одинаково строгие и сложные правила; но правила, которые действуют в данном случае, в этих двух языках различны.

Между прочим заметим, что и в других языках — например в языке чукчей, на котором говорят на Чукотке (крайней восточной точке России) — возможны оба варианта дословного перевода этого предложения.

Неверно полагать, что язык, на котором говорят в технически или политически слабо развитом обществе, имеет более простой

строй, чем языки передовых стран. Лингвисты не устают удивляться тем особенностям, которыми обладают изолированные языки, не входящие ни в одну из самых известных языковых семей. В английском языке, например, предложение "John saw Bill as he was leaving" (Джон увидел Билла, когда он уходил) двузначно, и перевод будет зависеть от того, кто, с нашей точки зрения, уходит: Джон или Билл. Такое двоякое толкование невозможно в кри, алгонкинском языке Центральной Канады и прилежащих к ней районов США, в котором различные глагольные формы, употребленные для "увидеть", не допускают смешения значений: John Bill-wa waapameew, eesipwehteet означает, что уходил Джон, a John Bill-wa waapameew, eesipweeyuit означает, что уходил Билл. В качестве другого примера можно привести слово "salmon" (лосось), которым в английском языке обозначаются все многочисленные разновидности этой рыбы; в то же время в языке нуучахнальт (один из вакашских языков, на котором говорят на западе острова Ванкувер, Канада) имеется богатый набор терминов для обозначения каждого отдельного вида лосося .

Как видно из примеров, приведенных выше, а также из многочисленных примеров, которые вы встретите на страницах этой книги, человеческий язык необычайно многообразен, и чтобы в полной мере оценить это многообразие, необходимо изучить большое количество разных языков. За последнее десятилетие XX века установлено, что в мире говорят более чем на 6000 языках; однако если спросить обычных людей, сколько, по их мнению, языков существует в настоящий момент в мире, они, как правило, назовут гораздо меньшее количество: число называемых в ответах языков колеблется от нескольких десятков до нескольких сотен. Распространение языков по земному шару очень неравномерно; это наглядно видно, если сравнить обширную территорию в Китае, где говорят на мандаринском наречии, с регионом, в котором наблюдается наибольшее языковое разнообразие, — островом Новая Гвинея и прилежащими к нему маленькими островами, где население в 5 млн. человек говорит более чем на 1000 различных языках.

Также как и другие сферы жизни, которые знамениты многообразием своих форм, например, животный или растительный мир, языковое многообразие находится в опасности. И вполне вероятно, что в весьма недалеком будущем ни профессиональные лингвисты, ни простые, интересующиеся языками, люди больше не встретят носителей некоторых

языков, существующих в настоящее время. Не лишним будет разделить языки на три группы, исходя из того, насколько данный язык близок к исчезновению. В первую группу войдут мертвые языки, то есть те, исконных носителей которых больше не существует (как, например, латынь или шумерский язык); умирающим считается язык, носители которого еще остались, но которому уже не учат детей (как, например, дьирбал или многие местные языки Северной Америки); живым языком является тот, которому продолжают учить детей. Умирающий язык обычно исчезает через одно-два поколения, кроме действительно исключительных случаев — например, когда дети, родители которых уже не знают родного языка, учат его от своих бабушек и дедушек. В статье Майкла Краусса из Центра Изучения Местных Языков Аляски, которая была опубликована в 1992 году в ведущем американском лингвистическом журнале "Язык", подсчитано, что из всех языков, существующих на сегодняшний день в мире, через сто лет 90 процентов либо совершенно исчезнут с лица земли, либо будут находиться на грани исчезновения. И это представляет собой гораздо более серьезную опасность, чем вымирание животных или растений. Языки умирают во всех точках земного шара, начиная с кэрнских джунглей, где постепенно исчезает язык дьирбал, и кончая островом Мэн в Ирландском море, где в 1974 году умер последний носитель местного кельтского языка. С другой стороны, успешное возрождение мертвых языков все же возможно, хоть это и происходит крайне редко: самым ярким примером является иврит, который был возрожден в качестве разговорного языка в конце девятнадцатого столетия и на котором сейчас говорят более 3 миллионов человек.

Гравюра на обложке "Маргарита Философика Нова", опубликованной Дж. Грюнгером в 1512 году, изображает Становление Языков— Бог раздает людям различные языки.

Разумеется, языки вымирали на протяжении всей известной нам истории: шумерский язык, на котором говорили в самой первой великой цивилизации Месопотамии (современный Ирак), вымер приблизительно во 2 тысячелетии до н.э., тогда как его преемник, аккадский (язык Вавилонии и Ассирии) в свою очередь исчез приблизительно в середине первого тысячелетия до н.э. Однако в современном мире процесс умирания языков происходит гораздо быстрее. До последнего времени малочисленные языковые сообщества еще могли выжить в определенной изоляции от остального мира, сохраняя свой родной язык и, по возможности, одновременно овладевая общим языком данного региона для общения в случае необходимости с окружающим миром. Однако из-за растущей в конце двадцатого столетия централизации жизни такое встречается исключительно редко. Занимаются ли правительства стран, в которых есть такие сообщества, защитой здоровья или развитием образования или же собирают налоги и призывают население в армию, но так или иначе они втягивают эти небольшие сообщества в русло общественной жизни, а это неминуемо приводит к усилению значимости языков, имеющих более широкое хождение в данных странах, чем местные языки. Даже если правительства стран и стремятся сохранить местные языки, им просто экономически не выгодно обеспечивать обслуживание населения на всех языках, включая и те, на которых говорят всего несколько сот или даже несколько десятков человек. Растущая популярность средств массовой информации, которые благодаря спутниковой связи достигли теперь самых отдаленных регионов мира, также служит уменьшению значимости сравнительно небольших языков как средства массовой коммуникации, опять-таки из-за того, что слишком сложно утвердить расходы на транслирование программ на языках малых языковых сообществ.

Проблемы, которые возникают в сложившейся ситуации, не являются чисто лингвистическими, но носят более общий, социально-политический характер. Конечно, нет никаких оснований ограничивать растущее стремление людей овладеть основным языком страны, в которой они живут, по крайней мере в качестве второго языка для широкого общения с окружающим миром наряду со своим родным языком, употребляемым для общения внутри своего языкового сообщества. Однако если человек или группа людей решили отказаться от своего родного языка, унаследованного от предков, уже мало что можно сделать, чтобы спасти его: например, в Танзании молодежь повсеместно перестает говорить на своих родных языках и переходит на суахили, предпочитая общаться на официальном языке страны. Тем не менее в некоторых случаях языковые сообщества твердо намерены сохранить свой родной язык, как и прочие аспекты своей культуры, даже несмотря на то, что прекрасно осознают необходимость бегло владеть общим языком страны, в которой они живут. В таких случаях неоценимую помощь в сохранении языка могут оказать лингвисты, например, разработать для него систему письма, чтобы данный язык можно было использовать для более широких целей.

Но даже учитывая самое страстное желание сохранить родные языки со стороны носителей, а также тех, с кем им приходится общаться, мы вынуждены признать, что большая часть языков, на которых говорят в настоящее время, через четыре поколения исчезнет с лица земли. В такой ситуации просто необходимо сохранить столько знаний об этих языках, сколько возможно, чтобы последующие поколения не были лишены богатства этого многообразного аспекта человеческой культуры, чтобы не пропали бесследно многочисленные решения проблемы примирения человека с окружающей средой посредством языка. Первоочередной задачей лингвистов является документально зафиксировать исчезающие языки, описав их грамматику, составив словарь и подобрав некоторое количество текстов, которые бы наглядно иллюстрировали действие различных правил данного языка (это могут быть как народные легенды, так и образцы повседневной разговорной речи). Если вам интересна эта книга, и особенно если вы решили побольше узнать из нее о различных языках мира, пожалуйста, задумайтесь о том, как хрупка и непрочна основа, на которой строится описание языков, существующих в мире.

Развитие спутниковой связи, позволяющей транслирование телепередач в отдаленные и до недавнего времени недоступные для средств массовой информации районы, например, в индийские деревни, приводит к тому, что языки, использующиеся в качестве средств общей коммуникации, в частности, английский язык, приобретают все более доминирующее значение.